Интервью со мной

Года два назад один журналист брал у меня интервью. Интервью не было напечатано, да и сам журналист вскоре уволился из редакции журнала, в котором работал. 

Не так давно я встретил этого человека. Оказалось, что из журналистики он давно ушел. 

- Кстати, я сброшу тебе материал того интервью. Если будешь его где-то публиковать - не указывай только меня. Устал я от журналистики.

Странная, конечно, просьба. Но в этой жизни и не такое бывает. 

А потому я выкладываю текст этого интервью, и выполняю данное мной обещание. 

Алексей Надэмлинский

Вопрос: Во сколько лет  вы начали писать?

Ответ: Вообще-то, как все я начала писать лет в пять – карандашом. (Смеется). И первое слово МАМА было написано печатными буквами. Потом я много раз пытался написать книгу, но довести до конца задуманное мне не удавалось – не хватало усидчивости. Первый рассказ, доведенный до конца, был написан в двенадцать лет. Вот этот возраст я и считаю точкой отсчета моей литературной деятельности.

Вопрос: А как это произошло? Я имею в виду, как у вас появилось желание писать.

Ответ: У моих родителей была небольшая, но со вкусом подобранная библиотека, и, помнится, я, будучи еще дошкольником, смотрел на эти книги, и мне не давал покоя вопрос: как появляются книги?

Потом я пошел в школу, научился читать... Поначалу читать не любил. Но как-то потом втянулся. А  лет в десять у меня начался самый настоящий книжный голод. Я читал запоем. Тома Майн Рида толщиной сантиметров десять, скажем, мне хватало ровно на четыре дня. И в двенадцать лет я захотел сам что-то написать... и написал... 

Этот рассказ случайно попал в руки моей учительницы литературы и языка Раисе Моисеевне Куперман. Оказалось, что в нашем классе таких, как я, есть еще несколько человек. Так родился литературный кружок, который выпускал рукописный журнал (компьютеров тогда еще и в помине не было). Назывался он «Проба» и выпускался в единственном экземпляре. Сейчас, натыкаясь в Интернете на литературные сайты школ, я по-доброму завидую современным ребятам – у них читателей значительно больше, чем было у  нас. Но каждому – свое; и случилось так, как случилось. Во всяком случае, я не о чем не жалею.

Вопрос: Вы знаете, как сложилась судьба кружковцев? Кто-то из них продолжает заниматься литературой?

Ответ: Со времени окончания нами школы прошло больше тридцати лет. Поэтому обо всех сказать сложно. Кто-то пробовал себя в журналистике, кто-то ушел в науку. Мой бывший сосед по парте Игорь Хариф стал израильским русскоязычным поэтом и драматургом. Я – вроде бы детский писатель. Вероятно, парта наша была особенной. (Смеется)

Вопрос: Что дало вам участие в литературном кружке?

Ответ: Очень многое. В первую очередь – общение. Ведь автору очень часто трудно оценить свое творение. Во вторую очередь – мы учились друг у друга. Например, тот же Игорь Хариф уже в то время великолепно писал диалоги. У меня получалось что-то другое... Но самое главное – в кружке мы обретали уверенность в собственных силах.

Вопрос: Расскажите о ваших литературных учителях.

Ответ: Научить писать нельзя. То есть можно научить какой-то технике, правилам построения сюжета... но... писательство – занятие весьма индивидуальное. Нужно уметь видеть. Важно увидеть что-то совсем не так, как видят его другие. Самый толковый учебник (если книгу эту можно так назвать) – повесть К. Паустовского «Золотая роза». В англоязычной литературе самая лучшая книга на эту тему написана Стивеном Кингом и  называется «Как писать книги: мемуары о ремесле». Но даже эти книги не столько учат писать, сколько дают пищу для размышлений. 

            В большей степени писать учит жизнь. Она – самый лучший учитель.  

По большей части невольно меня учили писать те люди, с которыми меня сталкивала судьба. Среди них было много творческих личностей. К сожалению, многих из них уже нет в живых. 

Но, пожалуй, самыми первыми моими учителями были мои бабушки. Ведь человек формируется в раннем детстве – я в этом твердо убежден. А я был совсем «недетсадовским ребенком», и меня воспитывали бабушки – поскольку родители целыми днями были на работе.

Это были абсолютно разные женщины.

Пелагея Семеновна была настоящей одесситкой. Несмотря на практически отсутствие образования – всего три класса церковно-приходской школы – ее устные рассказы, изложенные настоящим одесским языком и приправленные юмором, были настоящими шедеврами.

Лидия Николаевна тоже окончила три класса, но царской гимназии. Я не знаю, как обучали в то время, но бабушка в восемьдесят с лишним лет могла без напряжения наизусть прочитать правнучке главу из «Евгения Онегина». При этом это был очень интеллигентным человеком. Например, я ни разу не слышал, чтобы она повысила на кого-то свой голос.

...Одним словом, о своих бабушках я могу рассказывать бесконечно...

Вопрос: Поговорим о вашем творчестве. Как вы придумываете сюжеты своих книг?

Ответ: Этот вопрос мне часто задают. Но ответить на него не так-то и просто. Самые трудные, как известно, «детские» вопросы.

Каждая книга придумывается по-разному. Скажем, «Дюжина баек Соломона 12-го» родилась, когда попугай старшей дочери в выходные дни будил меня рано утром одной фразой: «Гоша хороший... Хороший Гоша». Как-то он так в очередной раз разбудил меня своим приступом самовосхваления. Я в сердцах сказал ему: «Что-нибудь новое сказал бы, что ли!» Потом, часа через два, записал одну фразу: «Повесть о попугае, который разговаривает вполне осознанно». И забыл о ней. А через несколько лет – у меня уже было две дочки - я наткнулся на эту запись и... начал писать.

А, скажем, «В дебрях одесской кухни» родилась из детских воспоминаний, когда я крутился под ногами у жильцов на нашей коммунальной кухне и смотрел: кто, как и что готовит.  Детское любопытство вылилось через сорок лет в книгу. Поначалу я просто хотел написать книгу кулинарных рецептов, но потом возникла девочка Оксана и ее дед, и...

Если же говорить обобщенно, то все начинается с одной фразы и, порой, не знаешь сам – чем же закончится книга. Звучит как-то странно, но... написание книги порой напоминает рыбную ловлю: что-то попалось на крючок, а что именно – не узнаешь, пока не вытащишь трофей. 

Вопрос: Каким вы были в детстве?

Ответ: Я ничем особенно не отличался от своих сверстников. Обычный мальчишка из обычного одесского двора. Правда, лет в девять я стал превращаться в того, кого сейчас называют «ботаником»: сказались склонность к простудам и страсть к чтению: когда лежишь с температурой, то остается одно – читать...

Вопрос: Вы были послушным отличником?

Ответ: Отличником никогда не был. Хулиганом тоже. Послушание мое было весьма относительным: я соглашался и... делал все по-своему. Скажу больше – в девятом классе я заразился вирусом свободы. Прикрываясь своей склонностью к простуде, о которой знали все учителя, я полгода посещал школу... крайне редко: раз в неделю появлюсь и неделю меня в школе не видели. 

Вопрос: Чем же вы занимались в это время?

Ответ: Я с удивлением открывал для себя окружающий мир. Скажем, я мог прийти зимой на пляж и наблюдать за жизнью чаек. Или зайти в большой магазин и наблюдать за очередью, которая в те времена была обычным явлением. Какие страсти кипели в очередях за дефицитом! Шекспиру и не снилось...

Одним словом, на улице можно было найти массу интересных наблюдений.  Но за все нужно платить. Все раскрылось, скандал был грандиозный и после этого я в полной мере познал, что такое отсутствие свободы.

Вопрос: У вас были строгие родители?

Ответ: Я бы так не сказал. Мама – в какой-то степени, да. Но строгость эта шла от большой любви. Отец же был всегда спокоен и рассудителен. Мне удалось всего лишь два раза вывести его из себя. Но я тогда очень постарался. (Улыбается)

С возрастом у  нас  с отцом сложились дружеские и доверительные отношения. К сожалению, уже четырнадцать лет, как его нет с нами. И я отчетливо понимаю, что такого друга, как папа у меня уже никогда не будет. Он был инженером от Бога, хотя последняя его должность – генеральный директор одного крупного завода – больше административная, чем техническая. После смерти отца я нашел больше десятка Авторских свидетельств. И гору эскизов – до последнего дня он что-то рассчитывал и конструировал: он называл это «гимнастикой ума».

Вопрос: Я знаю, что в выпускном классе вы имели рекомендацию от тогдашнего Союза журналистов СССР для поступления на факультет журналистики. И все же вы поступили в технический ВУЗ. Почему?

Ответ: В семнадцать лет – все мы максималисты. А, едва-едва столкнувшись с советской журналистикой, я понял, что свое мнение высказать мне не дадут, если оно не совпадет с политикой партии. К тому же я хотел быть именно писателем. И прекрасно понимал другое – писатель должен знать и  желательно повидать многое. С другой стороны – писатель, пожалуй, единственная должность, на которую человек назначает себя сам... И я пошел набираться жизненного опыта – поступил в Одесский технологический институт холодильной промышленности, который отличался весьма вольными нравами.

Так я стал инженером. Потом работал... должности мои перечислять можно долго: мастер, слесарь, инженер, водитель, преподаватель компьютерных курсов, главный инженер, даже брокером на бирже был. Но какую бы должность я не занимал – в свободное время я всегда писал. Иногда для этого занятия у меня было больше времени, иногда меньше, но писал я всегда. Другое дело, что не всегда написанное было удачным. Но это уже другой вопрос.

Вопрос: Я слышал, что вы издали свою первую книгу благодаря Интернету. Расскажите об этом. 

Ответ: Сейчас все, кому не лень, ругают Интернет – дескать, из-за него люди меньше читают книг, меньше общаются. Но при этом забывают, что любая медаль имеет оборотную сторону... и ребро еще тоже, о котором почти всегда забывают.

Одним словом, когда я написал книгу «Дюжина баек Соломона 12-го», то показал текст поэту Юрию Михайловичу Малыгину. Тот в свою очередь показал текст прозаику Родиону Константиновичу Феденеву. Честно говоря, я не ожидал реакции, которая последовала затем: я ожидал критических замечаний, советов или еще чего-то в этом роде. А в ответ услышал от этих чудных стариков: «Вот мы все думаем: где же мы это печатать будем?» И начали рассказывать, что иллюстрации к тексту просто необходимы, и его нельзя печатать в журнальном варианте... и много еще чего.

Но в то время найти издателя не удалось.

Тут надо сказать, что в этот период своей жизни я увлекся модернизацией своего домашнего компьютера. И каждые выходные посещал радиорынок. Это было то время, когда компьютеры были дома у многих, но Интернет был еще дорог и многим, в том числе и мне, не по карману. И там, на радиорынке, среди компьютерщиков я услышал о Всемирной сети ФИДОнет. Если коротко, то это любительская компьютерная сеть, в которой люди собираются в своеобразных кибер-клубах по интересам, которые называют эхо-конференциями. Одним словом, я подключился к этой сети.

Там была литературная эхо-конференция, с таинственно-ироничным названием «ОВЕС.РАСТЕТ». По сути дела, это тот же литературный кружок, но с гораздо большим количеством членов.

...Поняв, что напечатать «Соломона» в обозримом будущем мне вряд ли удастся, я принял решение: отправил текст в эту эхо-конференцию. Ведь писатель хочет, чтобы его книги читали... пусть даже читателей будет немного, но... книги-то пишутся для людей. И писателю хочется быть услышанным.

Меня услышали. Честно говоря, я не ожидал такого эффекта. Столько доброжелательных и лестных отзывов я еще никогда не получал. Мне писали из Москвы и Таллинна, Южно-Сахалинска и Майкопа. Но «оборотная сторона медали» сработала – текст попал в Интернет. Кстати, недавно я нашел этот текст в электронной библиотеке... Эквадора. 

Прошло какое-то время. Интернет стал доступен. Я тогда занимался администрированием сайта одной фирмы и в свободное время сделал два личных сайта: свой персональный и сайт электронных книг.

...через некоторое время ко мне обратились из молодого киевского издательства и предложили издать «Соломона» - они прочитали текст на моем сайте.

Вопрос: Сколько же лет прошло от написания до издания?

Ответ: Десять. Десять лет я просто ждал...

Вопрос: Похоже на сказку. Или на булгаковскую фразу: «Никогда и ничего не просите!.. Сами предложат и сами все дадут!» Вы не находите?

Ответ: Похоже. Жаль только, что ни Малыгин, ни Феденев уже не увидели этой книги – она вышла именно такой, какой они представляли ее. Да и случайностью это вряд ли назовешь – в конце концов я шел к этому тридцать три года. 

Но, возвращаясь к теме Интернета и литературы, мне вспоминается другая фраза Михаила Афанасиевича: «Рукописи не горят». Текст, однажды  размещенный в Интернете, уже вряд ли когда-то удастся оттуда изъять.  Хорошо это или плохо – не берусь судить. Кстати, благодаря Интернету и ФИДО появилось много новых авторов – Алекс Экслер, Леонид Каганов, Григорий Власов... Так что не стоит безоглядно ругать компьютеры и Интернет. В конце концов Интернет – только инструмент. А как его использовать – зависит от конкретного человека.

Вопрос: В ваших книгах много стихов. Вы любите поэзию?

Ответ: А кто не любит хорошую поэзию? У любого человека есть любимое стихотворение. Другое дело, что не каждый скажет какое. Поэзия – дело порой интимное.

Вопрос: А ваше любимое стихотворение, если это не секрет?

Ответ:

Ближние Мельницы,

Дальние Мельницы,

Все переменится,

Все перемелется...

Это стихотворение Юрия Михайловича Малыгина стало для меня любимым. Когда что-то идет у меня не так, я повторяю его. И, знаете, становится легче. 

Вопрос: Сами стихи пишете или писали?

Ответ: А кто в юности не грешил стихами? Писал много стихов в юности. Но не мое это. Из всего написанного осталось одно стихотворение, которое как-то легло в книгу «В дебрях одесской кухни». Я еще подумал, что стихотворение ждало книги тридцать лет.

Вопрос: Ваши любимые писатели?

Ответ: Их много. Но если  выбирать по одному из русскоязычных и по одному из англоязычных, то, пожалуй, М.Ю. Лермонтов и Э. Хемингуэй. Они умели сказать так много... вернее, недосказать, что их книги можно перечитывать бесконечно. Очень люблю книги К. Паустовского, И. Ильфа и Е. Петрова, М. Булгакова... 

            Во всяком случае, если у меня не идет работа, то стоит мне прочитать несколько строк из книг одного из этих авторов, как у меня появляется желание писать и работа сдвигается с мертвой точки.

Вопрос: Поскольку вы детский писатель, то какие бы советы вы дали тем юным, кто делает первые шаги в литературе.

Ответ: Бернард Шоу как-то сказал: «Работай – остальное придет само собой». Больше пишите и читайте. И у вас все получится. В это нужно просто верить.